Этот странный дом принципиально лишен
углов и не имеет ни единой прямой линии. На его крыше толпятся
тревожные и таинственные монстры, а решетки балконов будто смяты
ладонями великана. Одни считают это здание посмешищем Барселоны, ехидно
называя его Ла Педрера («каменоломня»). Другие в нем живут. Третьи
ходят туда на экскурсии. Вот что бывает, если за строительство жилого
дома берется гений.
Ла Педрера напоминает вулкан, истекающий лавой прямо на
центральном проспекте Барселоны. Еще она похожа на пирог с вылезающей
мясной начинкой, на остов погибшего корабля, на гигантскую каменную
волну — все зависит от воображения и смекалки. Впрочем, в этом месте
нельзя по-другому: если вы добрались до Ла Педреры, стало быть,
находитесь в легендарном квартале Раздоров — месте, где упражнялись в
остроумии самые известные каталонские архитекторы.
Антонио
Гауди — самый известный и любимый гражданин Барселоны. Гениальный
архитектор вел скромный образ жизни: питался хлебом и дешевыми
фруктами, заливая их молоком, годами носил один и тот же костюм —
экономка лишь следила за его чистотой.
За каждым творением дона Антонио тянется шлейф мифов и легенд, его дома
— это ребусы, скрытый смысл которых можно разгадывать бесконечно. Из
всех его 18 сооружений 12 возведено в Барселоне и ни одного — за
пределами Испании. Благодаря Антонио Гауди Барселона не похожа ни на
один другой город в мире.
На момент заказа Каза Мила
54-летний Гауди находился в лучшей профессиональной форме.
«Испанец ничего не боится»
Квартал Раздоров появился в Барселоне в начале XX века. Город
стремительно превращался в мегаполис — ему прочертили новые просторные
улицы, провозгласили главную — проспект Пасео де Грасиа и… дали волю
всем модным каталонским зодчим. На первом же квартале нового бульвара
началось соревнование. Состоятельные буржуа, стараясь перещеголять один
другого, щедро сыпали деньгами и нанимали престижных архитекторов. Так
на Пасео де Грасиа выстроился парад претензий и амбиций.
Сейчас это красивейшая улица мира. А дома — один затейливее другого — стали хрестоматией стиля модерн.
В начале XX века он только входил в моду. Англичане и русские называли
его «модерн», французы и бельгийцы — «ар нуво», немцы и скандинавы —
«югенд-стиль», чехи, поляки, венгры — «сецессион». Испанцы же говорили
«модернизмо».
«Испания — страна самого дурного в мире вкуса, — писал Сальвадор Дали.
— Но при общем засилье кича она поставляет непревзойденные его образцы.
Французов же губит хороший вкус — все выходит у них или слишком
сереньким, или слишком розовеньким. Потому что француз боится
показаться смешным... Испанец же не боится. И в итоге получается и
дикость, и безвкусица, но живая, с искрой божией».
Самое наглядное подтверждение того, как «испанец ничего не боится»,
являл собой отец «модернизмо» Антонио Гауди. Высокий чудной старик,
разгуливающий в бесформенном костюме и обуви, сделанной на заказ из
корней кабачков, в то время был самым модным архитектором Барселоны.
Прохожие на улицах принимали его за нищего и подавали милостыню, но
именно ему известный испанский промышленник Пере Мила и заказал
строительство будущей Ла Педреры, которой суждено было стать одним из
символов Барселоны.
О совершенстве яйца
Каза Мила (таково официальное название дома) была последней светской
работой архитектора-скандалиста. Строил он ее не так уж долго для себя
— всего пять лет (если сравнивать с собором Святого Семейства, который
до сих пор не закончен).
Заказчик, понимая, что име
ет дело с Гауди, тем не менее хотел жить в хорошем, современном,
«человеческом» доме — многоквартирном, со всеми удобствами. Чета Мила
планировала занимать главный этаж, а остальные сдавать внаем: это было
обычным делом для буржуазии того времени.
Гауди старался. Внутри действительно можно было жить со всеми
удобствами. Но снаружи здание представляло собой гигантскую, вручную
изваянную скульптуру. Оно состояло из подогнанных и искусно
отшлифованных огромных камней, которые крепились на металлический
каркас здания. Эти глыбы, привезенные с побережья Гарраф,
обрабатывались и водружались на место, как указывал Гауди. Каждую
поднимали, обтесывали и ввинчивали в стену. Добиваясь нужного эффекта —
линии здания словно подернуты зыбью, — Гауди так яростно стесывал
каменные блоки на доме Мила, что порой доходил до каркаса. Приходилось
залатывать.
Художник ненавидел геометрически правильные пространства, а стены
доводили его прямо-таки до сумасшествия. Лишь бы не прямые углы, только
округлая форма! Образцом совершенства Гауди считал куриное яйцо. В знак
демонстрации его феноменальной природной прочности Антонио прямо в
кармане носил сырые яйца, которые брал с собой для завтрака.
Никаких проектных изысков вроде чертежей не было. Как, кстати, и во
всех остальных зданиях Гауди. Именно поэтому их теперь так трудно
достроить. Дон Антонио был непосредственным дирижером стройки и творил
по ходу дела. Он мог выстроить рабочих перед фасадом здания,
подготовленного для облицовки, и заставить их прикладывать поочередно
кусочки мозаики к стене, дабы мэтр неторопливо выбрал нужное ему
сочетание цветов.
Гауди
проектировал не только здания, но и удивительную мебель, причудливые
решетки оград, ворот и перил. Многие творения Гауди сделаны из кованого
железа его собственными руками. Стремление что-нибудь выковать у Гауди
наследственное: отец и дед — кузнецы, один дед матери бондарь, другой
моряк — «люди пространства и расположения». Этим он объяснял свое
поразительное умение мыслить и чувствовать в трех измерениях.
Королевство мало, разгуляться негде!
Во время осуществления проекта у Гауди возникло немало трудностей как с
семейством Мила (из-за превышения сметы), так и с мэрией: здание не
вписывалось в отведенные ему метры. Шесть этажей с чердаком и объемной
крышей были недопустимой высотой, разрешенной муниципальными правилами
того времени. Мэрия пригрозила крупным штрафом, если лишние этажи не
будут снесены.
Дон Антонио «разошелся» не только по вертикали, но и по горизонтали:
его «питомец» плавно перетекал с одной улицы на другую, занимая
огромное пространство — более 1000 квадратных метров. Колонны здания
довольно далеко выступали на улицу, залезая на тротуар как огромные
слоновьи лапы. Когда от Гауди потребовали усечь самую нахальную
колонну, он согласился. Но пообещал на усеченном фасаде здания вырезать
надпись: «Изуродовано по распоряжению городского совета Барселоны». И
победа осталась за архитектором.
Окончательно все разрешилось в 1909 году, когда зданию был присужден
статус особо ценного памятника. Дом наконец приняли. Гауди был так
счастлив, что попросил на память копию официального акта принятия дома.
Новатор
Несущих стен в Каза Мила нет. Дом опирается сам на себя. Чтобы не
«резать» помещение на части, Гауди придумал собственную безопорную
систему перекрытий. Только через 100 лет появилась компьютерная
программа, способная выполнить подобные расчеты. Ее авторы —
специалисты небезызвестного NASA.
Итак, нагрузка легла на опоры и внешние конструкции. Внутри же
предполагалась возможность переустройства помещений — принцип, который
через десятки лет назовут свободной планировкой. Именно так строят
здания в наше время, но Гауди был самым первым.
Дон Антонио придумал еще один современный принцип внутреннего
устройства многоквартирного дома, к которому мы все давно привыкли, —
непосредственно к квартире попадаешь на лифте, а лестницы являются лишь
вспомогательным звеном. Правда, у Гауди все это выглядело диковинно —
направление лестниц постоянно менялось, ступени были изогнуты, а лифты
выглядели забавно: деревянные, с лавочками, чем-то похожие на парилку в
сауне.
И наконец, Ла Педрера была первым в истории домом с подземным гаражом.
Гауди хотел даже устроить пандус, чтобы жильцы могли на авто въезжать
прямо в собственные квартиры на любом этаже. Этот изыск не увидел
воплощения в Ла Педрере, но впоследствии стал использоваться в
многоярусных паркингах.
Ради одного жильца, обладавшего огромным неповоротливым «Роллс-ройсом»,
Гауди специально переделал въезд в подземный гараж. А еще неутомимый
архитектор придумал новаторскую систему автополива цветов на балконе,
которая, к сожалению, так и не была установлена.
Планировка квартир внутри — традиционно коридорная, но коридоров не
замечаешь. Они текут, плавно превращаясь в комнаты, и так же плавно
вытекают обратно.
«В интерьерах Гауди — ощущение собственной угловатости, — писал Петр
Вайль. — Только лежать представляется естественным». Но сами комнаты —
небольшие. С этим связан один из анекдотов про Гауди: одна из заказчиц
посетовала на размеры музыкального зала и усомнилась, войдет ли туда
рояль. Гауди ответил: «Тогда играйте на скрипке».
В этом
доме 35 балконов, и среди них нет одинаковых — у каждого своя форма и
свои размеры. Решетка каждого оригинальна — ее в шутку сравнивали с
последствиями катастрофы поезда.
Сказочная крыша
Самое фантастическое место Ла Педреры — крыша. «Архитектурная прогулка»
по кровле дома не уступает по обилию впечатлений посещению самого
здания. Сюда водят экскурсии. Крыша, как сложная математическая кривая,
закручивается сама на себя, подобно ленте Мебиуса. И каждый поворот
приводит посетителя к новому сюрпризу.
«Отделка зданий рахитичными элементами типа крестов, флюгеров и т. п.
выглядит настоящей карикатурой, словно единственный волос, оставленный
посреди лысины», — полагал Антонио Гауди. И поэтому крышу своего здания
превратил в развернутый по горизонтали пейзаж, полный сказочных сюжетов
и персонажей. Здесь возвышаются каменные цветы и грибы фантастических
форм.
Трубы
облицованы осколками бутылок из-под шампанского. Говорят, Джордж Лукас
посетил Ла Педреру перед съемками «Звездных войн», и эти трубы
подсказали ему образы воинов империи
и Дарта Вейдера.
Одни фигуры маскируют
вентиляционные шахты, другие оформляют выходы на крышу. Башенки над
подъездами похожи на шлемы гигантских богатырей, которые задумчиво
прислонились к стене. А колпаки дымовых труб напоминают не то филинов,
не то африканские маски, но более всего — армию безглазых каменных
монстров. Горожане говорят, что это рыцари, которые стерегут покой
Барселоны. Простому смертному даже в голову не придет, что на самом
деле все это — просто дымоходы.
И здесь, на крыше, в этой финальной точке путешествия по Ла Педрере,
можно находиться часами, кочуя по подъемам, спускам, лесенкам и аркам,
любуясь невероятными произведениями гения и окружающей панорамой
Барселоны.
«Депо для дирижаблей»
Барселона не сразу оценила творение Гауди. Шутка ли: во всем здании нет
ни одной ровной стены, наружные стены ничем не отделаны. Дом удостоился
множества ироничных названий: «осиное гнездо», «депо для дирижаблей»,
«жертва землетрясения». На первых полосах газет печатали карикатуры,
изображавшие дом в виде звериной норы или железнодорожной катастрофы, а
над жильцами посмеивался весь город.
Разглядывая жуткое сюрреалистическое воинство на крыше, критики и
коллеги недоумевали: «Может, это признаки сумасшествия?». В чем-то они
были правы: истинный модерн требует безумия. Парадокс Каза Мила
заключался в том, что это был одновременно и кусок живой природы,
вырванный из скал Каталонии, и удобное городское жилье, имеющее
центральное отопление, горячую воду и множество технических ноу-хау.
Гауди был экспрессивен и прагматичен одновременно. Он творил жизнь.
Супруги Мила были довольны и благополучно прожили в своем доме целых
полвека. Для них были отведены весь первый и второй этажи с отдельным
входом. Нижний этаж предназначался для торговых заведений. Остальные
жильцы занимали 35 квартир, причем ни у одной планировка не повторялась
(более того, жильцы могли делать ее такой, какой захотят).
Антонио Гауди, завершив этот проект, больше не брался ни за один жилой
дом. С 1910 года его единственной целью, страстью и болью стал собор
Святого Семейства. Гауди практически переселился в свой храм. Он жил в
крохотной каморке при стройке, ел только тогда, когда кто-то из
учеников совал хлеб прямо в руки. Там он и был похоронен в 1926 году —
в крипте, маленькой подземной часовне.
Для
доступа дневного света Гауди придумал нижние окна дома сделать больше,
чем верхние. И самое главное — спроектировал два внутренних дворика
(патио) неправильной формы. Их можно увидеть только с крыши, и тогда
становится понятно, что жилые помещения спланированы именно вокруг этих
внутренних дворов — двух световых колодцев. Окна гостиных и спален
выходили на улицу, а служебные помещения смотрели во дворики. Свет
проникал повсюду, даже на лестницы, которые архитектор разместил по
периметру патио.
В
1984 году Каза Мила был объявлен ЮНЕСКО мировым достоянием
человечества. Дом открыт для публичного осмотра. Здесь находится музей,
посвященный Антонио Гауди. На первом этаже часто проводятся бесплатные
выставки, которые предоставляют возможность ознакомиться с интерьером.
Многие считают Каза Мила самым совершенным творением Гауди в
гражданской архитектуре, утверждая, что, если бы из всех модерновых
зданий в мире осталось бы только это одно, оно олицетворяло бы модерн в
его совершенном виде.
Надо сказать, «венец модерна» по-прежнему исполняет свои
непосредственные прозаические функции: часть дома занимает главный офис
каталонского банка, часть составляют жилые квартиры. В Ла Педрере можно
снять жилплощадь и сейчас: квартиры удобные, уютные. Правда, придется
терпеть бесконечные потоки туристов.
Недвижимость Чехии без юрлица
Лас-Вегас конкурс бабушек
